И «ШКОЛА МОЛИТВЫ» МИТРОПОЛИТА АНТОНИЯ СУРОЖСКОГО (БЛЮМ)
Введение
Одним из популярных писателей о молитве в наше время стал известный английский митрополит Антоний Сурожский.
Многотысячными тиражами выходит его книга под названием «Школа молитвы».
«Слово Владыки, укорененное в свято- отеческой традиции молитвенного делания, – читаю в кратком предисловии издательства "Христианская жизнь”, – исходящее из глубины личного опыта, обращено непосредственно к человеку, мало знакомому с традицией…». Ну, думаю, это для меня: человек я малограмотный и хотя в церковь хожу давно, все же считаю себя новоначальным.
Но, прочитав книгу митрополита Антония, я обратил внимание на то, что она опирается скорее на опыт инославного вероисповедания, чем на святоотеческую традицию. Признаюсь, что я пришел в немалое смущение и как православный христианин, и как врач. По долгу профессии мне нередко приходится встречаться с людьми, повредившимися от неправильной, так называемой «прелестной» молитвы и мне знакомы сектантские восторги, доводящие своих адептов до истерии и даже до шизофрении. Поэтому когда я увидел нечто подобное в учении православного владыки, то пришел в недоумение.
Да не подумает кто-либо, что я собираюсь осуждать владыку Антония – Бог всем судья. Постараюсь лишь предложить читателю внимательнее рассмотреть его наставления в свете православного вероучения. Заранее прошу простить меня, если причиню кому-то боль. Врачам свойственно делать больно, чтобы человек стал здоров. И, как говорит святитель Иоанн Златоуст: «Не гораздо ли лучше досадить подобным нам рабам, чтобы приобрести спасение, нежели раздражить против себя Господа?»[1]
Не смея опираться на свои малые знания в области молитвы, я обратился к писаниям святителя Игнатия Брянчанинова. Его истинное знание молитвенного делания, надеюсь, поможет нам разобраться в этом вопросе и увидеть теоретические и практические ошибки в «Школе молитвы».
Влияние Запада
Говоря об осторожности, с которой надлежит приступать к молитве, владыка Антоний весьма неосторожно приводит «назидательные» примеры из многих мировых религий, а также рассказы из жизни людей, никогда не принадлежавших к Церкви. В православии предостаточно примеров благочестия, достойных подражания. Однако владыка Антоний обращается за молитвенным опытом не к святым отцам Церкви, а к западным светским писателям-мечтателям. Так, он останавливает внимание читателей на рассказе французского летчика и писателя Антуана де Сент-Экзюпери «Маленький принц», который, как известно, не имел даже понятия о христианстве. К тому же одобрял богоборческий коммунизм и располагал далеко не христианскими понятиями о морали [2].
Непонятно, что побудило владыку прибегнуть к такому нововведению, никогда не имевшему места в учении Церкви. Как он из еретических и безбожных учений выбирает то, что никак не может послужить добрым примером, не внимая при этом словам священномученика Иринея, который говорит: «Не должно у других искать истины, которую легко заимствовать от Церкви, ибо в нее, как бы в богатую сокровищницу, Апостолы в полноте положили все, что принадлежит истине...» [3].
Стараясь как-то найти оправдание учению владыки, я предположил, что такое многообразие «назидательных примеров» поможет современному англичанину, не знакомому с православной традицией, быстрее понять и найти правильный путь к молитве. Но такое понимание к учению владыки, к сожалению, не подходит. В Англии огромное количество древних местночтимых православных святых, жития и подвиги которых могут и должны служить примером нашим современникам. Это св. блг. король Освальд, св. Винфрид-Бонифаций, св. Беда Досточтимый, св. отшельник Гутлак и множество других. Всего на иконе «Всех святых, в Британии просиявших» изображено около пятисот человек.
Думается, что не только англичанам, но и вообще всем верующим было бы гораздо назидательнее познакомиться с молитвенным опытом православных британцев, нежели учиться у еретиков. Святитель Игнатий Брянчанинов [4] по этому поводу пишет: «Читающий книги лжеучителей приобщается непременно лукавому, темному духу лжи. Это да не покажется тебе странным, невероятным. Так утверждают светила Церковные – святые Отцы… Писателем на твоих скрижалях да будет един перст Божий» [5].
Но, возможно, кто-то скажет, что владыка Антоний поступил так по примеру святителя Василия Великого, который в «Наставлении юношам о том, как пользоваться языческими сочинениями» учит выбирать из них все хорошее. Но святитель Василий, обращаясь к юношам, изучавшим греческую философию, и приводя примеры из Гомера, учил их выбирать то, что сказано о добродетели, одновременно предостерегая об опасности. Так, он пишет: «Надобно, чтобы с ними (добродетелями) незаметным образом не принять в душу чего-либо худого, как иные с медом глотают ядовитые вещества».[6]
Владыка же Антоний приводит примеры из еретических учений, не только не предостерегая, но, к сожалению, выдавая «яд» за добродетели. Так, он приводит пример «молитвы» одного французского крестьянина, проводившего целые дни в деревенском костеле. Когда его спросил Арский Кюре [7] о том, что он делает, сидя там целыми днями, то он отвечал: «Я гляжу на Него, а Он глядит на меня, и нам хорошо вместе» [8].
Особенно кощунственно звучит вторая половина фразы «нам хорошо вместе». Какой благоразумный человек может сказать, что он пребывает вместе с Богом? К тому же Бог неизменяем и Ему, если можно так выразится, хорошо и без католического крестьянина. Что же касается воли Божией относительно человека, то она заключается в активных действиях христианина – в покаянии и любви, а не в пассивном бездействии, которое мы встречаем в примере с крестьянином.
Из сказанных католиком слов, любой, хотя бы немного знакомый с учением Церкви, непременно поймет, что бедный крестьянин находится в состоянии духовного самообмана – прелести, которое особенно свойственно западным «молитвенникам». Ибо его слова свидетельствуют о явной гордыне. И последствия могут оказаться весьма плачевны. Если человек, пребывающий в таком состоянии вовремя не осознает, что с ним происходит, то в лучшем случае скоро становится пациентом психиатрической больницы, а в худшем – самочинно лишает себя жизни. В психиатрии такое состояние называется обсессией [9]. Подобное «молитвенное» воображение способствует развитию болезни.
Святые Отцы Церкви учат нас, что пребывание с Богом – цель, к которой должен стремиться каждый верующий, но кто считает, что он уже достиг ее, тот обольщает себя. Может ли быть вместе с Богом что-либо нечистое? А кто может сказать, что он чист? Если говорим, что не имеем греха, – обманываем самих себя, и истины нет в нас [10].
Так, преподобный Ефрем Сирин считал себя не только далеким от Бога, но и весьма далеким от покаяния, непрестанно взывая к Богу: «Дай мне свет покаяния» [11]. «Это не велико, что ум твой постоянно направлен к Богу, – говорил авва Сисой, – велико то, когда кто увидит себя худшим всякой твари» [12]. А святой апостол Павел почитал себя за ничто [13]. Бог гордым противится, а смиренным дает благодать [14] – свидетельствует Священное Писание. Истинная молитва, от которой человек не повреждается умом, а возрастает духовно – в смиренном предстоянии пред Господом.
«Недостоин Господа, недостоин подражания тот, кто весь в сквернах и нечистотах, а глупым, гордостным, мечтательным мнением думает быть в объятиях Пречистого, Пресвятаго Господа, думает иметь Его в себе и с Ним беседовать, как с другом – пишет святитель Игнатий. – Человек! Благоговейно прикройся смирением» [15]. Но смирения-то мы как раз и не находим в примере с крестьянином: «Я гляжу на Него, Он глядит на меня, и нам хорошо вместе». Такие примеры католического моления святыми богодухновенными мужами расценивались как явная бесовская прелесть. «Не обольщайся самомнением и учением тех, обольщенных самомнением, – пишет святитель Игнатий, – которые, пренебрегая истиною Церкви и Божественным Откровением, утверждают, что истина может вещать в тебе самом без звуков слова, и наставлять тебя сама собою, каким-то неопределенным и неясным действием. Это – учение лжи и ея наперсников» [16].
Святитель Игнатий прямо предостерегает, говоря: «Не играйте вашим спасением, не играйте! Иначе будете вечно плакать. Займитесь чтением Нового Завета и святых Отцов Православной Церкви (отнюдь не Терезы, не Францисков и прочих западных сумасшедших, которых их еретическая церковь выдает за святых!); изучите в святых отцах Православной Церкви, как правильно понимать Писание, какое жительство, какие мысли приличны христианину. Из Писания и живой веры изучите Христа и Христианство… Много было таких подвижников в Западной Церкви с того времени, как она впала в папизм, в котором богохульно приписываются человеку Божеские свойства и воздается человеку поклонение, подобающее и приличествующее единому Богу; много эти подвижники написали книг из своего разгоряченного состояния, в котором исступленное самообольщение представлялось им божественною любовию, в котором расстроенное воображение рисовало для них множество видений, льстивших их самолюбию и гордости» [17].
Но пример с прелестным крестьянином далеко не единственный из католического вероучения в «Школе» владыки Антония. Так, он пишет: «Французские римокатолики с их чувством справедливости и славы Божией ясно сознают, какую победу может одержать Христос через страдания людей» [18]. Но не они ли, с их чувством ложной справедливости, первыми признали фашистское правительство Гитлера, подписав с ним конкордат в 1933 году?! [19]
Далее владыка приводит в пример иезуитский «орден искупления», который, по его словам, «в непрестанном поклонении святым дарам молит о прощении преступлений всей земли… Орден ставит пред собой также цель воспитывать в детях и взрослых дух любви» [20].
По поводу небезызвестного духа «любви», который насаждали посредством крестовых походов и продолжают насаждать и поныне еретики-католики, святитель Игнатий пишет: «Большая часть подвижников Западной церкви, провозглашаемых ею за величайших святых, по отпадении ея от Восточной Церкви и по отступлении Святаго Духа от нея, молились и достигали видений, разумеется, ложных… Эти мнимые святые были в ужаснейшей бесовской прелести. Прелесть уже естественно воздвигается на основании богохульства, которым у еретиков извращена догматическая вера. Поведение подвижников латинства, объятых прелестью, было всегда исступленное, по причине необыкновенного вещественного, страстного разгорячения. В таком состоянии находился Игнатий Лойола, учредитель иезуитского ордена. У него воображение было так разгорячено и изощрено, что, как сам он утверждал, ему стоило только захотеть и употребить некоторое напряжение, как являлись пред его взорами, по его желанию, ад или рай» [21].
Действия этого «духа любви» мы находим в жизнеописаниях католических «святых», таких как Франциск, Тереза, Мехтильда, Гертруда, Анджела… Так, последняя, сгорая от любви, просит Христа показать ей хоть одну часть тела, распятого на кресте. «И тогда явил Он мне Свою шею…», – говорит «святая», – Он же не явил мне ничего, кроме шеи этой, прекраснейшей и сладчайшей…» [22].
Нет никакого смысла повторять эти кощунственные страстные описания, исполненные мерзкого блудного начала. «Это сильные галлюцинации на почве истерии, т.е. прелесть…, – пишет А. Ф. Лосев, – Весь этот бедлам эротомании, бесовской гордости и сатанизма – можно, конечно, только анафематствовать» [23].
Но, к сожалению, владыка Антоний, увлекшись латинским учением, и не думает анафематствовать и предостерегать; более того, он делает свойственный католикам вывод: «…Если мы хотим молитвенно поклоняться Богу, то должны прежде всего научиться испытывать радость от молчаливого пребывания с Ним» [24].
В обличение этого заблуждения приведу слова преподобного Иоанна Лествичника, который говорит: «Рукою смирения отвергай приходящую радость как недостойный ее, чтобы не обольститься ею и не принять волка вместо пастыря» [25]. Начинать молитву с радости и безмолвного пребывания пред Богом – учение пагубное и еретическое. Именно такое направление «получили подвижники Западной церкви и писатели ее о подвижничестве со времени разлучения этой церкви от Восточной и отпадения ее в погибельную тьму ереси, – пишет святитель Игнатий. – Преподобный Венедикт, святой папа Григорий Двоеслов еще согласны с аскетическими наставниками Востока; но уже Бернард отличается от них резкою чертой; позднейшие уклонились еще более. Они тотчас влекутся и влекут читателей своих к высотам, недоступным для новоначального, заносятся и заносят. Разгоряченная, часто иступленная мечтательность заменяет у них все духовное, о котором они не имеют никакого понятия» [26].
Далее владыка Антоний учит молиться так: «Мы можем повторять раз за разом: радость, о, радость…! Мы можем произносить любые слова, потому что слова не имеют значения, они только поддерживают нашу настроенность, выражают нелепо, безумно, нашу любовь или наше отчаяние» [27].
Но если слова в молитве не имеют значения, то это уже не молитва, а заклинание. Именно заклинания (мантры) не имеют смыслового значения и представляют собой некий набор слов. Такая практика принадлежит восточному оккультизму и не имеет ничего общего с православным учением. Частое повторение бессмысленных заклинаний отключает внутреннее внимание человека, что необходимо демонам для обретения власти над ним. Через заклинания многие впустили в душу диавола и дошли до исступления ума.
По учению святых отцов, молитва есть краткий Символ веры, краткое Евангелие, исповедание. «Произноси слова молитвы неспешно, – пишет святитель Игнатий, указывая на наставление преподобного Иоанна Лествичника, – не позволяй уму скитаться повсюду, но заключай его в слова молитвы [28]. Тесен и прискорбен этот путь для ума, привыкшего странствовать свободно по вселенной, но путь этот приводит ко вниманию» [29]. К сожалению, вместо тесного пути в «Школе молитвы» нам предлагаются широкие врата. Владыка учит, что «молитва рождается из двух источников: либо это восторженное наше изумление пред Богом… либо это чувство трагичности нашей и особенно чужой» [30].
И в этом случае также присутствует сущность католического духа, проявляющегося как симптом болезненной восторженности – «радости» от упоения собой. Православное же учение гласит: «Не сочиняй себе восторгов, не приводи в движение своих нервов, не разгорячай себя пламенем вещественным, пламенем крови твоей. Жертва благоприятная Богу – смирение сердца, сокрушение духа. С гневом отвращается Бог от жертвы, приносимой с самонадеянностью, с гордым мнением о себе, хотя б эта жертва была всесожжением» [31].
Владыка Антоний часто называет молитву «встречей» и «путешествием», увлекая читателей своей эрудицией в различных областях инославного исповедания, но такая опасная прогулка может окончиться для многих неприятной встречей с психиатром, потому что приводит не к смирению, а к бесовской гордости, которую владыка, по совету католика Ж. Бернаноса [32], предлагает отдать Богу [33]. Однако гордость ненавистна и Господу и людям, и преступна против обоих [34] – говорит Священное Писание. Бог ждет от нас лишь покаяния, сердца сокрушенного и смиренного [35]. Сыне, даждь ми твое сердце [36], – говорит Господь, – сердце, а не гордость. Но владыка, к сожалению, солидарен в этом с еретиком Бернаносом.
Религиозная мозаика экуменизма
Кроме католиков – французского иезуита Бернаноса, Ж. Даниелу [37], генерала Мориса дэ Эльбо, владыка Антоний цитирует и протестантских лжеучителей. Так, он приводит выдержки из трудов писателя К. С. Льюиса [38], приверженца англиканского вероисповедания. История его обращения описана им в книге «Настигнут радостью», прочитав которую становится ясно, кем был «настигнут» бедный Льюис. К сожалению, корень этой бесовской радости присутствует и в трудах владыки Антония, который не пренебрегает даже еретическим протестантским переводом Библии [39], сделанным шотландцем Р. Моффатом [40]. Этот переводчик утверждал, что Логос – Сын Божий – был лишь «божественным», т.е. меньше Бога Отца. Однако такое понимание противоречит греческому оригиналу, из которого следует, что Бог Слово – Иисус Христос – равен Богу Отцу. Такой перевод является явным нарушением догмата о Христе. «Умаляющие Единородного Сына Божия хулят Бога, – пишет святитель Афанасий Великий, – имея ложное понятие о совершенстве, и несправедливо называя Его несовершенным, делают себя достойными самого жестокого наказания… не получат [они] отпущения грехов ни в сем веке, ни в будущем» [41].
Всякая ересь – есть хула на Духа Святаго. Особенно римокатоличество, уничижившее Лицо Духа Святаго до значения, по сути дела, служебной энергии, равноприсущей и Отцу, и Сыну (filioque). Само же слово «ересь» не является оскорбительным, каким представляют его нынешние богоотступники-экуменисты, стараясь извратить и сам смысл его и представляя обличающих в ереси как не имеющих любви. На самом же деле обличение еретика и его обращение к истине и есть настоящая любовь. Так, епископ Далматийско-Истрийский Никодим в толковании на 45-е Апостольское правило, запрещающее молиться с еретиками, пишет: «Под молитвенным общением, или как говорится в правиле: suneuxЈmenon mТnon (который только будет молиться), по словам Вальсамона, в толковании этого правила нужно разуметь не только воспрещение епископу и остальным клирикам молиться в церкви вместе с еретиками, так как за это они уже подлежат извержению по 46-му Апостольскому Правилу, как и за допущение еретиков к совершению чего-либо в качестве клириков, но слова suneuxЈmenon mТnon нужно разуметь в смысле «имеющего просто общение» (Ўplоz coinwnБsai) и «снисходительно смотрящих на молитву еретика» (Еmerиteron diateqБnai ™pЂ tН eЩcН toа aѓreticoа), ибо от таковых, как достойных отвращения, нужно уклоняться… Правила стремятся не только к охранению православных от заразы еретическим духом, но и к охранению их от индифферентизма к вере и к Православной Церкви, который легко может возникнуть при близком общении с еретиками в делах веры. Такое отношение впрочем не противоречит духу христианской любви и терпимости, отличающей православную Церковь, так как большая разница – терпеть у себя заблудших в вере, ожидая их добровольного обращения, или даже и настаивая на нем, жить с ними во внешнем гражданском общении, или вступать в ними без разбора в религиозное соприкосновение, так как последнее означает, что мы не только не стараемся об их обращении в православие, но и сами в нем колеблемся».
«Под именем еретиков разумеются те, которые приемлют наше таинство (mustБrion), – сказано в Афинской Синтагме, – но в некоторых частях учения погрешают и не согласны с православными» (diaferomљnouz to…x ХrqТdoxoij) [42].
«Папизм – так называемая ересь, объявшая Запад, – пишет святитель Игнатий, – от которой произошли, как от древа ветви, различные протестантские учения» [43].
Если католицизм есть ересь, связанная с прибавлением к истине, т.е. паписты, добавив к Символу Веры «и от Сына» (filioque), а затем еретический догмат о богочеловечестве своего папы, новый стиль и пасхалию, учение о чистилище, индульгенции, и множество других нововведений, уклонились от истины, то протестантизм – ересь, связанная с умалением истины. Так, родоначальник этой ереси католический монах Мартин Лютер, решивший сделать реформацию в папизме, однажды «скромно» сказал: «Нам должно быть геркулесами и атлантами, потому что мы держим мир на наших плечах… Мы сделаем все, чтобы преобразовать (reformаre) церковь» [44]. Но, реформируя католицизм, Лютер впал в другую крайность: он отверг Священное Предание Церкви, отменил почитание Божией Матери и святых, упразднил каноны и Таинства Церковные. Влекомый духом борьбы с папизмом, он дошел до безумия: будучи монахом, в 1525 году Лютер женится. «Я женился, – писал он, – да еще на монахине. В этом не было особой надобности: я мог бы и воздержаться. Но это я сделал, чтобы подразнить диавола…» [45].
Реформа католичества не миновала и Англию. Но если в Германии и Франции она исходила «снизу», т.е. из народных масс, то в Англии она совершилась по политическим соображениям «сверху». Так, английский король Генрих VIII (1509-1547) – ересеначальник англиканства, – объявил себя «главой церкви». Поначалу горячий приверженец папизма, он не нашел понимания со стороны папы Климента VII в вопросе расторжения своего брака с Екатериной Арагонской, бывшей женой своего брата. Увлекшись фрейлиной своей супруги Анной Болейн, он стал утверждать теперь, что его семнадцатилетнее проживание с Екатериной противозаконно. Папа отказал ему в расторжении брака, но архиепископ Кентерберийский Томас (Фома) Кранмер аннулировал его и признал законным брак с Анной. Генрих VIII не желал реформировать католические правила, но он заботился об утверждении своей власти.
Основы же вероучения англиканской ереси были подробно изложены в XVI веке в правление королевы Елизаветы I. В области догматики англиканство разделилось на два направления: «высокая церковь» (High Church) – по своему учению близкая к католицизму, и «низкая» – исповедующая протестантизм. Впоследствии англикане ввели у себя новшество: рукополагать во священники женщин, что противоречит всякому здравому смыслу.
В интервью англиканской газете «Church Times» [46] владыке Антонию был задан вопрос: Ваше Преосвященство, что в результате общения с нами Вы можете сказать о духовности нашей [англиканской] «церкви»? [47]
И православный митрополит отвечает: «Если определять духовность как дыхание, действие Святого Духа в людях и в общинах, больших или малых, то я могу сказать, что в англиканском исповедании (как и в римокатоличестве, как и в нонконформистских общинах) на меня сильное впечатление производит горячее стремление людей к Богу, к тому, чтобы слушать Его, стараться понять пути Божии и не пытаться переиначить их по-своему». Но ведь это явная ложь. Разве не католики переиначили учение Христа по-своему, утвердив безгрешность своего папы? Разве не диссентеры [48] (нонконформисты) отвергли Таинства, установленные в Церкви Христом?
Но владыка Антоний не остановился на примерах еретиков, он обращается в поисках «молитвы» к исламу. Так, цитируя отрывок из рассказа Аль Абсихи об одном мусульманине, владыка восхищается иноверцем и его умением «молиться». Мусульманин молился так, «что ему не помешал и пожар, – пишет владыка, – вспыхнувший в его доме», где находились его малолетние дети [49]. Воистину, как говорится, симптомы умопомрачения налицо.
Между тем, христианину следует помнить, что если же кто о своих и особенно о домашних не печется, тот отрекся от веры и хуже неверного [50]. В Древнем патерике есть рассказ об авве Тифое, который когда стоял на молитве один, то ум его восхищался горе. Но когда случалось ему молиться с братьями, он старался скорее опускать руки, чтобы ум его не восхищался, дабы не предстать пред братьями каким-либо особенным молитвенником [51]. Вот истинный пример смирения, угодный Богу.
В течение всего своего существования мусульмане занимаются поиском доказательств того, что Библия якобы предсказывала о Магомете. Так, они уверяют, что когда Христос увещевал Своих учеников ожидать прихода Утешителя, то это сказано о Магомете. Но все, кто читал Евангелие, знают, что эти слова сказаны о Святом Духе.
Профессор истории ислама в ведущем Каирском исламском университете мира Аль-Ахзар Марк Габриель, искренне искавший Библейские доказательства о Магомете, не нашел их. Но изучая Евангелие, нашел для себя Христа [52]. Так всякий, кто истинно ищет Бога, найдет, что ни Аллах, ни Кришна, ни Будда, ни кто-либо иной не являются Божеством. Я есмь путь и истина и жизнь, – говорит Иисус Христос, – никто не приходит к Отцу, как только через Меня [53].
Святые Отцы, в частности, прп. Иоанн Дамаскин, прп. Косьма Маюмский, прп. Максим Грек [54] и многие другие не раз говорили о богохульном содержании ислама. В канонах Октоиха, положенных на Малом Повечерии, часто встречается молитва ко Пресвятой Богородице: «защити от чад агарянских».
«И те, спасая, спасут душу свою, кто в Православной вере живет, – учит преподобный Феодосий Киево-Печерский, – нет ведь иной веры лучше нашей, так как чиста и свята наша вера Православная. Живущие в этой вере от грехов избавятся и мук вечных избегнут и к жизни вечной причастятся, и со святыми радоваться бесконечно будут. А живущим в другой вере или в латинской или в сарацинской или в армянской – не видать жизни вечной. Не подобает же, чадо, [и] хвалить чужую веру…» [55].
Однако владыка Антоний говорит: «Из индийских религий я научился многим ценным вещам, и интересовался йогой, когда был врачом» [56]. Не обошел он и буддийскую «мудрость». Так, приводя пример соляной куклы, которая, желая познать море и постепенно погружаясь в него, сама стала морем, владыка пишет: «Не проводя абсолютной параллели между буддийской куклой и христианским познанием Бога, мы можем найти в этом рассказе много правды». Весьма странно, что православный митрополит ищет правду в язычестве, вместо того, чтобы обличить его заблуждение. Ведь «многая правда», которую предлагает автор «Школы» в этом примере, есть тонкая ложь и ухищрение лукавого змия. Достаточно внимательно взглянуть на эту басню, чтобы понять ее смысл.
Буддийская соляная кукла – человек, – желая познать море (бога), зашла в море и растворилась в нем. Отсюда вывод: человек должен заниматься пытливыми исканиями ума, чтобы стать одним из языческих богов. Вот чем привлекает здесь буддизм своих последователей. И вы будете, как боги, – говорил сатана Еве в раю, соблазняя ее на грех [57]. Отсюда желание быть выше всех и управлять всеми. Вот плод гордыни этой хитросплетенной басни! Обольщенные таким «правдивым» примером несчастные люди подвергаются обольщению, страстно мечтая о том, чтобы достигнуть ощущения самобожества.
«Если хвалит кто чужую веру, то оказывается своей веры хулителем, – говорит преподобный Феодосий. – Если же начнет непрестанно хвалить и свою, и чужую, то оказывается такой двоеверцем, и близок он к ереси. Ты же, чадо, остерегайся их, и свою веру непрестанно хвали. Не сходись с ними, но избегай их и подвизайся в своей вере добрыми делами…» [58].
Задавался ли владыка вопросом – зачем пришел на землю Христос? Зачем принял крестную смерть? Ведь если все равно как верить, то напрасны страдания Иисуса. Но владыка Антоний не разъясняет, что Христос и пришел для того, чтобы принести истинное учение во всей полноте, чтобы привести грешников к покаянию, и нет ни в ком ином спасения, ибо нет другого имени под небом, данного человекам, которым надлежало бы нам спастись [59].
В «Школе молитвы» в еще большее недоумение приводят примеры из жизни хасидов. Так, владыка, восторгаясь, пишет о молодом раввине Цуссии: «Он [Цуссий] умел воздействовать потрясающим образом на всех людей, возбуждая в них покаяние, возбуждая в них новую жизнь» [60]. Видимо, этот раввин потрясающим образом воздействовал и на владыку, хвалящего «покаяние» тех, которые никогда не имели истинного покаяния, которые распяли Христа, и сами наложили проклятие на поколения своих потомков, засвидетельствовав: кровь Его на нас и на детях наших [61]; и которые говорят о себе, что они Иудеи, а они не таковы, но сборище сатанинское [62].
«Покаяние должно быть душою молитвы, – пишет святитель Игнатий, – без него она мертва, смердит вонею мнения гордостного и обольстительного!… Сущность исполнения молитвенного правила заключается в том, чтоб исполнялось оно со вниманием. От внимания дух наш приходит в смирение; от смирения рождается покаяние» [63]. Смирение же состоит в том, чтобы считать себя худшим всех, но так ли думают о себе иудеи? Достаточно немного ознакомиться с учением талмуда, чтобы увидеть «смирение» иудеев. «Так говорил раби Шимон бен Йохай: мир не устоит, если в нем меньше тридцати праведников, таких как Авраам. Если их тридцать, то я и сын мой – двое из них. Если их двадцать – я и сын мой из них. Если десять – я и сын мой из них. Если их двое – это я и сын мой. А если один – это я». (Берешит раба, 25, 2) [64].
«Никто из иудеев не покланяется Богу, – говорит святитель Иоанн Златоуст. – А потому-то [я] особенно и ненавижу синагогу и гнушаюсь ею, что, имея пророков, [иудеи] не веруют пророкам; читая Писания, не принимают свидетельств его, а это свойственно людям в высшей степени злобным… Словом, если ты уважаешь все иудейское, то что у тебя общего с нами? Если иудейское важно и достойно почтения, значит наше ложно, а если наше истинно, а оно и в самом деле истинно, то иудейское исполнено обмана» [65].
Ссылается владыка и на иудейского писателя-талмудиста XII века Маймонида [66], который, говоря о «тайном имени» своего бога, кощунственно называет святые христианские имена кличками [67]. Каждый православный знает об этом загадочном «имени» из жития святого Сильвестра [68], где говорится о раввине, который произнесением «тайного имени» своего бога умертвил огромного быка. Убить-то убил, а вот воскресить не смог. Святитель же Сильвестр, призвав имя Христово, не только воскресил, но и сделал до того буйного быка смиренным и кротким.
А ведь святитель Иоанн Златоуст вопрошает: «Следует ли даже обмениваться с ними (иудеями) приветствиями? Напротив, не должно ли отвращаться их, как всеобщей заразы и язвы для вселенной? Какого зла они не соделали? Не все ли пророки употребляли множество длинных речей на обличение их? Какого злодейства, какого беззакония не затмили они своими гнусными убийствами?… Христос почтил тебя так, что сделал Своим братом, а ты столь бесславишь Его, что уважаешь убийц и распинателей Его…» [69].
Увлечение иудаизмом вообще «в духе времени» и согласуется с официальной доктриной католицизма, признающей тождество еврейского Машиаха и «Христа второго пришествия». Еврейство признано иным, нежели прочие народы: не результатом исторических процессов, а особым, уникальным духовным явлением в истории человечества. «Договор» (завет) евреев с Богом Ватиканом принят как никогда не расторжимый (вопреки Евангельскому свидетельству и учению святых Апостолов, полностью согласному с предсказаниями древних Пророков) [70].
Заключение
Мастерство врача познается в умении правильно и быстро поставить диагноз больному, а затем уже назначить лечение и с надеждой уповать на помощь Божию. Но если врач подает больному вместо лекарства яд, то он уже не врач, а убийца. Так и пастырь духовный должен быть внимательным ко всем проявлениям лжи, чтобы уберечь свою паству от вечной погибели.
Моя задача как врача состоит в том, чтобы оградить неокрепшие души от ипохондрического невроза, т.е. от заболевания нервной системы, развивающегося на почве мнительной мечтательности, а как христианина – уберечь ближнего от еретического заблуждения. «Ибо не все грехи требуют только увещания и совета, – говорит святитель Иоанн Златоуст [71], – нет, есть и такие, которые исправляются решительным и самым быстрым пресечением… так, из грехов одни имеют нужду в продолжительном увещании, а другие – в строгих обличениях» [72].
В психиатрии есть такое понятие: анозогнозическая реакция [73], когда человек не видит или, лучше сказать, не желает видеть своего заболевания, игнорируя предписания врачей. Такие больные боятся говорить что-либо справедливое, скрывая под благовидными предлогами свои страхи. Они считают себя выше всяких споров об истине, и превозносятся над ней. Известно, что всякая болезнь имеет духовное начало. Господь сотворил человека, вложив в него понятие да, да и нет, нет, а всякие попытки соеденить между собою да и нет приводят к психическим нарушениям.
Горе пастырям, которые губят и разгоняют овец паствы Моей! [74] – говорит Господь. Пастырь не только должен уметь лечить овец, но и защищать их от волков. Но если он под предлогом любви собирает в одно стадо и овец, и волков, то он не пастырь, а волк в овечьей шкуре.
Святитель Игнатий, как истинный пастырь стада Христова, предостерегает нас, говоря: «Только те книги о религии позволено тебе читать, которые написаны Святыми Отцами вселенской Восточной Церкви. Этого требует Восточная Церковь от чад своих [75]… Если же ты рассуждаешь иначе, и находишь повеление Церкви менее основательным, нежели рассуждение твое и других, согласных с тобою, то ты уже не сын Церкви, а судия Ея… Духоносные святые пастыри и учители Церковные читали писания богохульных еретиков, вынуждаемые к такому чтению необходимою нуждою всего христианского общества. Они словом сильным, словом духовным обличали заблуждения, возвестили всем чадам Церкви скрытую опасность в еретических писаниях, прикрытую великолепными наименованиями святости и благочестия… Опыт доказывает, как гибельны последствия безразборчивого чтения. Сколько можно встретить между чадами Восточной Церкви понятий о христианстве самых сбивчивых, неправильных, противоречащих учению Церкви, порицающих это святое учение, – понятий, усвоенных чтением книг еретических!» [76].
Такие сбивчивые понятия, порицающие святое учение Церкви, к великому сожалению, имеют место и в «Школе молитвы» митрополита Антония, почетного доктора богословия, почитаемого многими еретиками за «воплощение любви». Но истинная любовь не такова. Вот как пишет о ней преподобный Максим Исповедник: «Я не желаю, чтобы еретики мучились, и не радуюсь их злу. Боже сохрани! – Но сугубо радуюсь их обращению. Ибо что верным может быть милей, нежели видеть рассеянных чад Божиих, собранных воедино! Я не потерял рассудок, чтобы советовать ценить милосердие выше человеколюбия. Напротив, я советую со вниманием и усердием творить добро всем людям и всем верным быть всем для нуждающихся. Но при этом я говорю: нельзя помогать еретикам в утверждении их безумных верований, здесь нужно быть резким и непримиримым. Ибо я не называю любовью, но человеконенавистничеством и отпадением от Божественной любви то, когда кто-либо утверждает еретиков в их заблуждении на их неминуемую погибель» [77].
От данного труда владыки Антония веет экуменизмом. Приверженцы этого лжеучения обвиняют Церковь в отступлении от истины, говоря, что она якобы нарушила заповедь Христа о единстве. Такое убеждение неправо, ибо Истинная Церковь свята и непорочна, а если кто и нарушил заповедь единства – то это те, которые отступили от единой истины Православия. Но и для них двери Церкви открыты. Мы принимаем и их, только после отречения от своих заблуждений. Экуменическая же ересь стремится округлить все острые углы, сравнять все религии до некоего универсального состояния, чтобы все признали «единство». Для этого экуменисты под видом «любви» стараются найти новые точки соприкосновения, обходя разногласия; владыка же Антоний нашел такую точку в теме «О молитве».
Но потому-то и необходимо всякому православному быть бдительным к тем книгам, которые читаем, чтобы не принять нам дух экуменического вируса. Каждый даст ответ на Страшном Суде не только за чтение, но и за распространение, и за то молчание, которое неуместно при виде ближнего, читающего такие книги. Вот как об этом пишет святитель Игнатий: «Не прельщайся громким заглавием книги, обещающим преподать христианское совершенство тому, кому нужна еще пища младенцев, не прельщайся ни великолепным изданием, ни живописью, силою, красотою слога, ни тем, что писатель – будто святой, будто доказавший свою святость многочисленными чудесами… Душу может убить одна мысль, содержащая в себе какой-нибудь вид богохульства, тонкий, вовсе неприметный для не знающих…[78]
Великие угодники Божии, познавшие немощь, общую всем человекам, страшились яда ереси и лжи, и потому со всевозможным тщанием убегали бесед с людьми, зараженными лжеучением, и чтения еретических книг. Имея пред очами падение ученейшего Оригена, искусного в любопрении Ария, красноречивого Нестория и других богатых мудростию мира, погибших от самонадеянности и самомнения, они искали спасения и обрели его в бегстве от лжеучения, в точнейшем послушании Церкви» [79].
ჰოსტერი uCoz