Преподобный Иустин (Попович) о соборности в Церкви
ПРИЗВАНИЕ СВЯЩЕННИКА – БЫТЬ КРАТКИМ ЕВАНГЕЛИЕМ.
Я пришел, господа, не учить вас, но сам желал бы от вас поучиться. Ведь каждый священник для меня – это живое Евангелие; если это не так, то должно было бы так стать; и если к этому не идет, то и священником такого не назовешь. Находясь среди вас, предпочитаю думать, что нахожусь среди многочисленных живых Евангелий. На потребу некоторых своих учеников и друзей я намерен сейчас сказать слово о соборности.
Проблема соборности в Христианстве является центральной. В Христианстве все есть центр; здесь нет периферии. К чему бы ни прикоснулся – касаешься сердца Христова. В Господе Христе нет ничего второстепенного, все главное и все центральное. Ни в Святом Евангелии, ни в Святой Литургии нет ни одного слова, которое бы для христианина было излишним или напрасным, хоть и ежесекундно бы его повторяли.
Также происходит и с понятием соборности. Соборность раскрыта в Символе веры, который всегда повторяется за каждой Литургией, но который остается таинственным и непостижимым, ведь каждое слово Символа веры содержит в себе абсолютную и поэтому непостижимую, превышающую возможности человеческого ума, истину. Слово отца референта о соборности есть только малая часть, локальное определение более широкого понятия, более сложной идеи. Чтобы эта идея могла быть понята, надо исходить из центра Христианства, из центра всех центров – от Святой Троицы.
Святая Троица есть идеал и совершенство соборности: Троица во единице, и единица в Троице. В Троице совершенно осуществлен идеал соборности, как и соборно осуществлен идеал совершенства. В первых восьми членах Символа веры говорится о Святой Троице, а в девятом – о Святой Церкви, ведь Церковь есть образ и подобие Святой Троицы на земле. Церковь есть земной аспект Святой Троицы. В ней соединяется все, что относится к Святой Троице. Поэтому в ней все троично, все – свято, все – соборно. Но не надо забывать, что и сама соборность ограждена чудной благодатной троичностью: единством, святостью и апостольством, ведь сказано в Символе Веры: Верую во Едину Святую, <...> и Апостольскую Церковь. Правой, православной, истинной соборности нет без единства, без святости, без апостольства. Соборность если не свята и не апостольская, не является православной. Чтобы лучше быть понятым, возьму за основу учение св. Дионисия Ареопагита и молитвенные слова православных богослужебных книг. Там прежде всего говорится о Соборности Святой Троицы, затем о Соборе Архангелов и Ангелов, о Соборе Святителей, о Соборе верных. Святая Троица есть центр, а из Нее и около Нее нанизываются концентричные круги.
Я не дерзаю объяснить Христианство, объяснить Церковь. Господь Христос пришел в мир не для того, чтобы изгнать тайну из мира, но сделать горькую тайну жизни сладкой, усладить горестью греха омраченную тайну мира, в этом Его новизна, в этом Его откровение. Господь Иисус Христос основал Церковь на фундаменте тайны, точнее, на фундаменте семи Святых Таинств. Христианство почивает на Семи Тайнах, а не на семи вещах. Я твердо и решительно исповедую, что не постигаю разумом Христа, но люблю Его. Христа невозможно понять земным разумом, но можно, вопреки протесту греховного нечистого разума, любить Его. Если бы Христа можно было бы понять разумом, я бы сразу отрекся от Него, ведь это было бы доказательством того, что Он – не Бог. «Бог, которого можно разуметь, – не Бог», – утверждает св. Афанасий Великий. Да, так утверждает «отец Православия».
Богохульством является желание разуметь греховным разумом Христа, объяснить Его разумом, пытаться поместить Его в узкие границы человеческого разума. Его чудесная Личность всегда остается таинственной и пребывает над разумом. Богоносные Отцы на Шестом Вселенском Соборе (в Халкидоне) раз и навсегда догматически запечатлели истину, что Личность Богочеловека Христа необъяснимо таинственна при всей Своей реальности. Бог и человек в Личности Христовой соединены «неслитно» и разделены «нераздельно». Тайна этого единства, этого соборного единства двух природ во Христе – непостижима и необъяснима, но реальна и свята, вечна и ощутима.
У нас часто понятие соборности римо-католизируется либо географизируется. В нашем, православном понимании соборности, суть ее не относится ни к топографии, ни к географии, но является внутренней, личностной действительностью. Истинная соборность идеально проявляется в Святой Троице. Кто истинно исповедует Святую Троицу, тот истинно соборен, апостольски соборен, святительски соборен. Кто это, если не Православная Церковь? Кто это, если не православные христиане?
Понятие соборности выражается словом «соборность», в греческом языке это слово составлено из двух корней, несущих смысл повсеместности и целостности (слово kaqolikh происходило от kata и dlon//. – Примеч. ред.), и толкуется как исповедание веры во святом апостольском единстве и благодати.
Как Поместная Церковь может осуществить такую соборность? – Только и только единством, святостью и апостольством; троичным единством: апостольской и святительской верой, апостольской и святительской любовью, апостольской и святительской надеждой. Ведь только это собирает человека, спасает и делает нетленным и вечным; это именно то, что остается после смерти, то, что никогда не перестает.
Однажды один мой ученик спросил меня: «Отче, что есть священник?» – «Молитва и пост», – ответил я ему. Это не мой ответ, я взял ответ у Христа: Сей же род изгоняется только молитвою и постом (Мф. 17, 21). Призвание священника заключается в том, чтобы быть кратким Евангелием, чтобы себя и тех, кто рядом, очистить от греха. Соборность может осуществиться только тогда, когда мы очистим себя. Молитва и пост – самые верные средства, так как это средства Христовы, служащие для очищения себя и мира от нечистых духов. Думаете, это невозможно? А я верю в невозможное; ведь вера и есть – веровать в то, что невероятно или невозможно. Верую в слова, в которые Сам Господь верует: Если вы будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе сей: «перейди отсюда туда», и она перейдет, и ничего не будет невозможного для вас (Там же, 20). Есть у меня это горчичное зерно, и я верую – ничего нет для нас невозможного; я верую – можно осуществить святую и апостольскую соборность в нашей Поместной Церкви. По вере нашей да будет нам.
«Христианская жизнь», №№ 7–9, 1926 год Перевод с сербского Екатерины АНТОНОВОЙ
ჰოსტერი uCoz