(Зизулас, Зизиулас), John Zizioulas (1931) - крупный богослов-модернист, экуменист, активный участник экуменического движения. Титулярный митрополит (Константинопольский Патриархат). Ученик о. Г. Флоровского.
Окончил в 1965 г. Афинский университет. Профессор богословия в университете Глазго и в Kings College (Лондон). Председатель Афинской Академии наук.
Участник комиссии Всемирного совета церквей (ВСЦ) «Крещение, Евхаристия и Служение». В конце 80-х сопредседатель комиссии по Православно-англиканскому «диалогу». Одна из центральных фигур в экуменических переговорах с католицизмом. Неоднократно публиковался в журнале «Соборность».
Как богослов и теоретик экуменизма находится под влиянием о. Г. Флоровского, о.Н. Афанасьева и В.Н. Лосского. Ход его мысли целиком укладывается в школу т.н. «Парижского богословия». М.И.П. базируется на учении о.Н. Афанасьева о Церкви, которое у м.И.П. излагается в метафизических терминах.
Популярность м.И.П. на Западе объясняется тем, что основные мотивы его учения совпадают с постмодернистскими философскими разработками. Прежде всего это отрицание всякой субстанциальности, всех оснований.
М.И.П. утверждает, что необходимо найти путь к преодолению различия между Божеством и человечеством. На путях сущности это невозможно: Бог есть Верховная Сверхъестественная Сущность, Благой Бог-Творец и Промыслитель. А человек – одна из сотворенных сущностей, сотворенных и существующих лишь поскольку Бог дарует им жизнь. Действительно, Бог и человек различны сущностно.
М.И.П. стремится «увязать» в своей псевдосистеме Божество, человечество и Церковь. Это достигается в Христианском вероучении через веру в Бога-Творца и Промыслителя, учение о сущности и благодати. А у м.И.П. это становится сложнейшей проблемой и вызывает к жизни целую метафизическую схему, и схему абсолютно безосновную.
Чтобы слить Бога и человека, м.И.П. подрывает всякие основания бытия. Он указывает на неведомый никому до него разрыв между бытием и общением. Это чисто словесная формула, которая не может иметь никакого метафизического обоснования. И так же чисто на словах м.И.П. «преодолевает» этот разрыв. Он признает бытие и общение тождественными, если они «находятся» в личности.
Почему же не поверить вместе со всеми христианами в Бога как Верховную Сущность, Единого подлинно Сущего? Потому что сущность якобы безлична, а личность безосновна (свободна)! Но поразительным образом м.И.П. считает это преодолимым. Он учит: Бытие Бога соотносительно: невозможно говорить о бытии Бога вне понятия общения. Поэтому, якобы, Его бытие тождественно акту общения. Божественная Сущность по определению носит соотносительный характер (substance possesses almost by definition a relational character). И Церковь для него является соотносительной реальностью (что бы это ни значило).
Хотя м.И.П. и объявляет общение онтологическим понятием, но при этом необъяснимым образом лишает «общение» самодостаточности и экзистенции. И далее м.И.П. уравнивает все элементы его фразы, объявляя бытие – общением, и общение – сущностью личности. Выход из этого уравнения из не сущих подлинно бытия и общения м.И.П. видит в конкретной личности, которая для него ведь тоже подлинно не существует. Общим итогом является признание единственной действительностью конкретную изменчивость и непостоянство бытия в каждый отдельный момент.
В Боге м.И.П. отрицает единство Божественной Сущности, что позволяет расценить его учение как атеистическое. Он критикует западное богословие за то, что в нем единство Бога представлено единой божественной «субстанцией», или единым Божеством!
Он объявляет Сущностью Троицы – общение, а источником общения – Ипостась Бога-Отца! В контексте учения м.И.П. это лишь внешне совпадает с ложным учением Э. Жильсона, восприняты о.И. Мейендорфом. У м.И.П. Личность Бога-Отца в свою очередь объявляется подчиненной общению, зависимой от общения и конституируемой этим же общением: Любовь как образ бытия Бога «ипостазирует» Его. Что для м.И.П. является источником и сущностью, постичь уже становится невозможно.
В этом ключе м.И.П. решает и вопрос об Истине и бытии, поскольку учит об их совпадении, что напоминает атеизм Спинозы. И это совпадение означает на деле полный произвол по отношению к Истине.
На самом же деле Истина лишь относится к тварному бытию, потому что Бог-Истина судит и милует. Истина в этом смысле накладывается на мир извне, и поэтому Истина не дискуссионна и не диалогична, а выражается догматически. М.И.П. считает, напротив, что Истина совпадает с общением личностей, и, в свою очередь, с бытием. Согласно его постмодернистскому учению, не существует суждений истинных сами по себе. Критерием истины выступает отношение, и если, например, католики и православные вступили в диалог, то он уже приобретает некоторую истинность и фундаментальность. Поэтому ничего более менее прочного в действительности не существует помимо отношений православных между собой и с другими.
М.И.П. обвиняли в том, что вся его метафизика общения ведет к тому, что уничтожаются все безусловно существующие сущности. Для него все, что существует, обусловлено общением, не имея бытия в самом себе. Это обвинение справедливо, с тем уточнением, что и общением в системе м.И.П. можно объявить, что угодно, и признать за ним любой угодный статус. Что он прекрасно демонстрирует в своей экуменической деятельности.
Учение м.И.П. является экуменическим в своих основах, и в частности, совпадает с философским постмодернизмом в учении о сообществе, как источнике интерпретации (которая в постмодерне заменяет собой Истину). М.И.П. вполне последовательно ищет опору для бытия, человека и Церкви – в словах, древних и современных. Он употребляет, в отличие от о.Н. Афанасьева, философскую терминологию, чтобы затем ее «превзойти», опять же на словах.
Как же м.И.П. описывает учение о Церкви? Православные никогда не отступят от своего убеждения, что Православная Церковь есть Una Sancta, в силу своей веры в то, что Церковь есть историческая реальность, и в то, что мы не можем искать ее за пределами предания, которое исторически нам было завещано и нами усвоено. До тех пор пока у них нет причин перейти в иную христианскую конфессию или церковь, т.е. до тех пор пока они остаются православными, они будут отождествлять Una Sancta со своей Церковью (выделено нами.- antimodern.ru).
Так как же на самом деле? Правы ли православные объективно, или лишь имеют право на свои исторически обусловленные взгляды, пока у них не появились причины перейти в иную христианскую конфессию или церковь?
В очень удобном для практики экуменизма смысле м.И.П. понимает общение как отношение между личностями. Поэтому уже само отношение равносильно общению, независимо от того, что это за отношение.
Что такое экуменическое движение с точки зрения его участников? Это, учит м.И.П., содружество, посредством которого, т.е. посредством совместного существования, работы, богословской рефлексии, страданий, свидетельства и т.п., и прежде всего – разделения общего видения того, что есть Церковь, они могут достичь не только исповедания Единого Господа, но также и Единой Церкви.
Он подразумевает, что уже сами разговоры о Боге и Церкви имеют церковное и духовное значение независимо от того, согласны ли говорящие друг с другом и в какой мере. Вот для оправдания такого рода практической деятельности по предательству Православия и нужны м.И.П. метафизические тезисы вроде: Потому что мы верим в Бога, Который есть общение как Троица, мы призваны быть личностями в общении.
Во имя оправдания экуменизма м.И.П. изобретает новые нелепые законы: Мы должны различать между Церковью и обладанием экклезиологическим значением, то есть отличать Церковь от ее значения!
М.И.П. признает, что «православные» экуменисты не достигли того, чтобы сделать Символ веры единственным вероисповедным базисом в ВСЦ, но в этой сфере существует некоторый прогресс… Неужели движение в этом отношении не имеет никакого экклезиологического значения?- риторически спрашивает он, потому что самому диалогу придает онтологический статус, хотя это ничем не обосновано и не может быть обосновано.
Безосновательные утверждения м.И.П. вызвали резкий протест со стороны архиеп. Стилиана Австралийского (Константинопольский Патриархат): Тактика митр. Пергамского вызывает у меня ярость, когда он объявляет себя богословом-систематиком, и в то же время смеет утверждать, что униатство не стоит на повестке дня в переговорах между католиками и православными. Уния – это фальшивка, явный обман с переодеванием. И вот приходит митр. Пергамский и говорит, что «местные Церкви должны сами решать эти практические проблемы». Где митр. Пергамский нашел эти решения? И к кому он обращается: к неграмотным или безмозглым?
папа Бенедикт XVI и митр. Иоанн (Зизулас)
При всем обожествлении «общения» м.И.П. отнюдь не миролюбив к своим идейным противникам. Он готов обвинять своих православных собратьев в духовном терроризме, направленном против экуменизма. Русскую же Церковь он прямо обвиняет в неспособности отвечать на вызовы со стороны современности, причем считает верность Преданию лишь отговоркой, оправдывающей отсталость Русской Церкви.
движения.
ჰოსტერი uCoz